Он шутя превращает воду в крепкое, янтарное вино, но едва губы его касаются чаши, в ней снова оказывается вода, ибо он не верит своему волшебству.
Сидит он на самом высоком троне на самом высоком холме. На склонах холма раскинулся его город. Холм - это центр кратера старого и холодного вулкана и дело обстоит так, что царь даже со своего трона видит вокруг города стену высоких гор, которые еще выше чем его холм. И вся его жизнь - стремление подняться выше этих гор, однако ему невдомёк, что гора на которой живет его город и так выше всех и нет в сущем мире трона, чем тот, на котором он восседает.
За троном его стоит женщина с опущенными веками на которых она нарисовала себе глаза. И так искусно она это сделала, что и сама не отличает когда веки открыты, а когда закрыты. Ее руки, обвитые хмелем и бархатом, лежат на плечах царя и когда он поворачивается на троне, то непонятно, то ли они следуют за царскими плечами, то ли плечи поворачиваются следуя неуловимому нажиму тонких пальцев.
Открывая глаза она видит затылок царя. Тогда она становится собой и царской женой и говорит своим голосом. И видимая сила ее уравновешивается с реальной. Когда же она прикрывает настоящие глаза нарисованными - она видит ту, что ей снится. И та женщина говорит ее голосом и пытается заменить её собой. И ее видимая сила вырастает стократ, но тень у нее исчезает, потому что от нее самой ничего не остается.
Сидит он на самом высоком троне на самом высоком холме. На склонах холма раскинулся его город. Холм - это центр кратера старого и холодного вулкана и дело обстоит так, что царь даже со своего трона видит вокруг города стену высоких гор, которые еще выше чем его холм. И вся его жизнь - стремление подняться выше этих гор, однако ему невдомёк, что гора на которой живет его город и так выше всех и нет в сущем мире трона, чем тот, на котором он восседает.
За троном его стоит женщина с опущенными веками на которых она нарисовала себе глаза. И так искусно она это сделала, что и сама не отличает когда веки открыты, а когда закрыты. Ее руки, обвитые хмелем и бархатом, лежат на плечах царя и когда он поворачивается на троне, то непонятно, то ли они следуют за царскими плечами, то ли плечи поворачиваются следуя неуловимому нажиму тонких пальцев.
Открывая глаза она видит затылок царя. Тогда она становится собой и царской женой и говорит своим голосом. И видимая сила ее уравновешивается с реальной. Когда же она прикрывает настоящие глаза нарисованными - она видит ту, что ей снится. И та женщина говорит ее голосом и пытается заменить её собой. И ее видимая сила вырастает стократ, но тень у нее исчезает, потому что от нее самой ничего не остается.